На том стоим, тем дышим, тем играем,

что в просторечье музыкой зовётся,

чьи струны – седина, смычок пугливый

лобзает душу, но ломает пальцы.

 

Для чтенья в темноте нужна мне скрипка,

для слуха тонкого – прозрачная природа,

для осязания – небесного ковбоя

ночное немигающее стадо.

 

…

 

Как элементы

рыцарских доспехов

воздушных, облачных…

и лезвие реки…

мы так легки,

поднявшись над собой.

По гладкой лествице –

и тоньше льда она?

Иль будто из воды

стремительных потоков?

И розой – сердце из груди

в зардевшейся петлице,

и каплями – вина…

 

…

 

Светало… Розенкрейц,

ещё не воплощённый,

склонил своё лицо…

И весь ты был – опал,

ко свету причащённый,

как око и яйцо,

как розовая мысль,

как облако и жёлтый,

роскошный жёлтый глаз!

Ликуя и шумя,

от ветра – шёлк, и шёл ты,

воздушный, - первый раз!