понедельник, 31 декабря 2012 г.
воскресенье, 30 декабря 2012 г.
Поколению 20-х...
Цвёл юноша
вечор... катилось лето
надводным поло
радуг и мячей
по небу-небу да по
ряби ветренной, речной...
и было сладко на
песке – мурашками -
и нэповской
халвою таять,
сочиться
рассеянным взглдом
из-под набегающей
чёлки.
Торопливо сорвать
с себя бобочку,
отжимающую под
мышками
мускус
электрических мышц,
а кепи закинуть в
облака
сверхновым
аэродинамическим
броском –
пасом новому
поколению,
младому,
незнакомому...
провозившись
с лязгающим
сцеплением
кожаного поезда,
выпрыгнуть из
шкурки и,
как есть, оголтело
рвануть
навстречу жизни,
что и сама
сбежала к тебе на встречу
через умытое
окошко твоей мечты,
через заборчик
отрочества
в те дикие сады,
где любится до
рези, до оскомины,
где круглые глаза
вопрошают: «Это –рай?
По-моему, он
где-то ещё...»
Пой, ласточка,
пой,
стриги цветастую
материю лета,
луговые туманы
пустив на кружева
или тёплую
молочную пену,
строчи наряд
на зингеровской
машинке:
... ...
...... ...
эти звуки - лишь
торопливость пионерских маршей,
и веку далеко ещё
до совершеннолетия,
до своих тридцати
семи,
и то, что
впереди,
нужно только
отдать, отдать
... ... ..... ...
суббота, 29 декабря 2012 г.
Я в цветнике
несбывшихся желаний
срываю розы
тёмной лепестки
и мну в ладонях
шёлковые листья.
И аромат её
душистой кожи,
и содроганье
царственного стебля
- всё в пальцах,
в кровь исколотых шипами.
Что ж, я не
соловей, себя отдавший
во имя чьей-то
ветреной мечты,
но и не демон,
жизнь бутона пьющий.
Безумец я в
алькове у креста,
твердыню орошая
лепестками,
пою тоски
задумчивые песни
и брежу наяву. А
роза всё жива,
несёт звездой
открытой сердцевину
в бордовом тлении
созвездия Любви.
пятница, 28 декабря 2012 г.
На том стоим, тем
дышим, тем играем,
что в просторечье
музыкой зовётся,
чьи струны –
седина, смычок пугливый
лобзает душу, но
ломает пальцы.
Для чтенья в
темноте нужна мне скрипка,
для слуха тонкого
– прозрачная природа,
для осязания –
небесного ковбоя
ночное немигающее
стадо.
…
Как элементы
рыцарских
доспехов
воздушных,
облачных…
и лезвие реки…
мы так легки,
поднявшись над
собой.
По гладкой
лествице –
и тоньше льда
она?
Иль будто из воды
стремительных
потоков?
И розой – сердце
из груди
в зардевшейся петлице,
и каплями – вина…
…
Светало…
Розенкрейц,
ещё не
воплощённый,
склонил своё
лицо…
И весь ты был –
опал,
ко свету
причащённый,
как око и яйцо,
как розовая
мысль,
как облако и
жёлтый,
роскошный жёлтый
глаз!
Ликуя и шумя,
от ветра – шёлк,
и шёл ты,
воздушный, - первый раз!
среда, 26 декабря 2012 г.
Рассматриваю руки на свету.
Они огнём и кровью пламенеют.
Пергамент кожи сохранил на время
те письмена, которые читать
умею. И поэтому ладони
так робко раскрываю, подношу
сочувствию глубоких глаз.
Тому ль, что пальцы тонкими слезами
И лёгкой дрожью просьбы иль мольбой
касаются пространства? Воздух слышит
и чувствует моё прикосновенье.
на исповедь, возникшую спонтанно
из капель воска нежных пальцев-свеч?...
Молчание...
Зажгу собой от света
среди людей, которых так немного,
лучину вечности!
Средь тьмы смотреть мы станем
глазами, отрешёнными от лжи,
пронизывая хаос несловесный
собой. Душой оберегая Бога,
усиливая нежность и рассвет,
увидим в глубине себя небесной
несущими Божественное Слово
в ладонях наших книг, в страницах рук...
Иль нет?...
понедельник, 24 декабря 2012 г.
Жанна
нести победные знамёна -
то лилий тонкая корона
пронзила небо! Лев не смел
своею красною пятою
коснуться вновь Её земли,
и флаги - неба корабли
парят над девы головою.
Жанна вложила золото
в ножны
сонной серебряной песни
в меру заката, волны осторожней,
веского слова уместней
силы епископа. Только крапива
ложе её устлала.
Жанна не станет невестой красивой.
Жанна смертельно устала.
Реймса чёрная корона
-
воронов удел.
Знаешь, только ветра верность,
сон, сыпучий мел
и бряцанье кандалами.
Бешеный испуг:
как взовьётся волосами
крик, костёр; и друг
облачится едким дымом
мантии - король...
Отольют? Обнимут? Снимут?
И - утихнет боль?
Жанна, Жанна, ласково
и тленно
тонкая пыльца, сухой песок,
обнимая тело и колени
в темя проникает серый рок.
И, вонзаясь липкими огнями
до бездонности девических очей,
сонное, рассерженное пламя -
красный рок в душе стучит твоей.
пятница, 21 декабря 2012 г.
Белые верлибры
Подошёл кто-то белый
с лицом клоуна
и спрашивал странные
и глубокие вещи.
Зима затянулась.
”Ах, ну, отчего же белый?”-
Возразила дама,
затягивая на шее
удавку жемчужных бус.
”Утро
режет глаза.
Притворяюсь беспечною, спящей.
Протянуть этот миг, протянуть
до удара открывшихся окон и глаз
в электрический мир. А пока...
белый звук осторожного солнца,
по шершавой стене стекающий.”
Не видящий белых
кораблей
не может плыть.
Одна лишь белая канитель
качает на ветру
быстроходные вихри речного тумана.
Маятник.
Рисование дуг и спиралей,
белые клубки,
зависающих в воздухе мыслей.
Относительность.
Предположение.
Белый лист бумаги.
И плач родившегося.
Опять, уже в который раз,
этот плач родившегося
в Белое Воскресенье.
Младенец
разрывает своим криком
тишину вечной парадоксальности.
Он, мудрый, ищет белого забвения,
касаясь ресницами яви.
Меняя, формирует пространство
неумелыми движениями,
и дыханием своим
отогревает округлые формы
улыбчивых возможностей.
Белый шёпот между
белыми деревьями
от мучного воздуха Луны.
И – опять тишина кромешная.
Белые угли бывают в
зазеркалье.
Также белые пантеры
там избегают встречи
с долгими взглядами
белых небес.
У белой коровы были
совсем голубые глаза
и рог от Луны опаловой.
И, знаешь, она была
беременна летней грозой.
Белый? – как сон,
который ты хочешь увидеть.
Белый? – как зверь,
роскошное чудовище,
ползущее в закоулки памяти,
тормошащее самые интимные чувства.
Белый - это
свет.
И тот, и этот.
И, главное, он ничего не отрицает.
И, главное, он ничего не отрицает.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)