А сон прядёт
шелковы нити
и стелет
снежность. Ввечеру
сверчок часов
так бережно
секунды восковые
с камланием отряхивает
с лапок
колючих стрелок.
Медленным огнём
цветёт луна в
оконном зазеркалье,
и мы – одни.
И тяжкий мех
ресниц
смыкает над
озёрами чудовищ
завесы
театральной горькой пыли…
Итак… куда идём? Ужели
не забыли? –
Туда, где свет
седою бахромой
на руки матери лия,
на лик земли
густое молоко
иных желаний,
коснётся ны,
качнётся в ны, и тихо
подымем невесомый
груз дыханья
до шёпота:
любимые, не плачьте:
зерно рассыпано –
панно для голубей,
где жемчуга,
белёсые подтёки
на тёмном,
близком, ширящемся небе.
Оно падёт, и
перевёртыш-сон
черпнёт с полушку
серебра, но это – хватит
сверканию
открывшихся зениц…
… И там увидим
берег покаянья…
