ГЛАВНЫЙ ПО НАПРАВЛЕНИЮ

Я видела его по вечерам и очень боялась. Он приходил с работы в одно и то же время, в полседьмого. Переодевался, мыл руки, наливал в тарелку немного супа, ставил водку на стол, слегка виновато, как-бы объясняя улыбкой и жестами, что сегодня это действительно нужно. И улыбка исчезала с лица. Он очень долго ел, осторожно поднося ложку к губам, опрокидывал рюмку, и в движении его кисти чувствовался алкоголик. Тихо рассказывал жене о событиях дня и обычно ничем больше не интересовался. Если интересовался, то в крайне агрессивной форме, и была в нём такая сила, будто он мог словами просто раздавить человека. Говоря о нём, хочется перейти на бытовуху, в смысле, начать с ним препираться, поминая старые обиды.

У него, казалось, есть только две функции: принять решение и держать слово. Скажем, жизнь с райской птицей его никак не устраивала. Он восхищался ей, постоянно сравнивал её работу со своей по степени нужности, всегда, конечно, в свою пользу, и она порхала вокруг него без малейшего представления о том, какая степень женской заботы от неё ожидается… Уже не ожидается. Иногда, в крайней степени бешенства он орал: «Вот, смотри, вот так чистится раковина! Вот так!» Но он не бросал жену, потому что она была отчасти блаженная. Он же человек слова.

«Когда обезвреживаешь мину, надо отходить от неё на среднее расстояние. Между крупными и мелкими осколками. Надо быстро грести и не промахнуться с расстоянием. И быстро пригнуться.» Этот навык со времён войны, как и полное отсутствие страха, он сохранил на всю жизнь. Нет, военным он не был, но он навсегда им остался. Делил вещи на существенные и несущественные, если мелочь - проходил мимо или брал по касательной. И ещё: ему нельзя было мешать. Существовал только его мир, в который он принимал людей или не принимал по каким-то своим соображениям. «Вот, ты, собственно, кто такой? Кто ты такой, я спрашиваю?!», - и, не дожидаясь ответа: «А я, между прочим, главный конструктор по направлению.» Как прибил.

Глаза. Я помню тяжесть его глаз. При движении, казалось, они издавали звук синхронно движущихся планет. Так, прицельно, смотрят в перископ из подводной лодки. Иногда они останавливались в задумчивости, ибо они были как-то отдельно одушевлённые, и затягивались поволокой. Огромные и голубые. Глаза сигнализировали о том, что сейчас его внутренний процессор несёт в себе мысль, сейчас что-то рождается. Надо сказать, что он очень покойно думал. Здесь хочется использовать именно это слово, потому что думал он о системе управления защитой атомных реакторов. В общем и в частности.

И вот она, Чёрная Быль. Он ходил себе на третий блок, звенел, скидывал с себя всё и шёл опять. А дома просто больше пил и медленно сгибался. И он не видел в этом для себя никакой проблемы. Только часто давал домашним инструкции по обезвреживанию мины на воде.