Звук поздней осени в глухую пору.
Транзитом пробегает Марс.
Любая перспектива,
особенно осенние пейзажи
из облетевших веток и сырости
сквозь линзы слёз – невидимой рукой
через бинокль тумана проступают.

 

И видится: листвы любовный трепет –
последнее и робкое признанье
земли ещё суровым небесам.
Тяжёлый взгляд небес из-под нависших,
набрякших и мохнатых серых туч,
их недовольство, вызванное ветром.
И – тишина земли, заплаконной и ждущей,
когда Отец Покоя снизойдёт
и грешницу безгрешную утешит,
и уврачует раны белым снегом,
и долгим сном сомненья разрешит.

 

Усни, дитя... И юноша весёлый
весной разбудит, звоном голосов
воды и птиц, и будет вам потеха
по лужам прыгать, в зеркальце смотреть
и в озере ловить упругих рыбок,
и поцелуем почки раскрывать,
и украшать – всё украшать цветами!

 

Заблудишься – и медленное лето
тебя настигнет. Розовые стебли
питают влагой розовый бутон,
и вся природа жгучим наполненьем
как солнцем утоляется, и сладко
томятся ленью завязи цветков,
проникновенно, самоуглублённо
хранят в себе растущее движенье
и - в золото – сияньем – изнутри –
рожают силу: огненную осень!

 

Свершилось! Осень! Время пахнет мёдом.
Настой хвои, коры и бурых листьев
она в пруду мешает помелом,
тихонько воет и тихонько плачет,
колдунья, предсказательница ветра,
жары и стужи, он тебя не любит.
И, завернувшись в тёмный плащ, бряцая
скорлупками, сухими семенами
путь осыпая, собирая клюкву, она уходит.
Поздно, очень поздно...