От нелюбви я бежала, как от проказы.

Я встретилась там, за гранью, с тем,

у чего нет лица.

И почувствовала,

как на меня натягивают власяницу,

поверх – сутану,

и опоясывают шелковой верёвочкой,

на которой легче было бы удавиться.

Отталкиваясь двумя руками от этой пустоты,

я ощутила на своих ладонях

мокрый, липкий мел, и была рада,

что не прикоснулась к негашёной извести.

То была

несуществующая фреска Рублёва

на стене только что отстроенной церкви:

кубометры света, воркование голубей, солома…

Что ж, могло быть и немного хвороста

для сожжения сирой, убогой попрошайки.

Но я этого не помню.

А беззвучный плач мой

до сих пор не умолкает.

Плач, запрятанный по ту сторону стены,

также, как и мой украденный голос.

От нелюбви я бежала, как от проказы,

и вот, что скажу вам:

там ведь даже иллюзии никакой не было.

Так что, решила я вернуться

к своим пенатам.

Они, по крайней мере, добрые.

А это уже… так много!